› Форумы › ВОПРОСЫ ПСИХОСОФИИ › Консультации, типирование, знакомства › ПЕРЕПИСКА С БОРИСОМ ФИНОГЕНОВЫМ › RE: ПЕРЕПИСКА С БОРИСОМ ФИНОГЕНОВЫМ
-
- 12.06.2023 в 21:56
(от Бориса, продолжение)3.Одно из самых неясных лично для меня, но при этом важнейших (в первую очередь, для «прогноза парных отношений») мест в типологии Афанасьева – результативность и процессионность. Не будь этой разницы, не так существенно было бы для межличностной коммуникации, в каком порядке что идёт. При этом не только Афанасьев говорит о данной дихотомии, мне она не раз попадалась как в трудах мыслителей самых различных направлений, так и со стороны лично знакомых людей – как правило, в виде полного или частичного превознесения процесса над результатом (в том числе, и применительно к мышлению). Чем меня, кстати, порадовал среди них Афанасьев, так это тем, что он постулировал множественность индивидуальных норм в этом вопросе, а не единый идеальный вариант для всех, к которому надо стремиться.
Тут я мало чего понимаю по существу. Однако кое о чём, как мне кажется, можно судить с должной уверенностью.
Для начала отмечу, что следует различать между собой потребности и мотивации. Предоставлю слово на этот счёт специалисту:«По нашему мнению, потребность есть избирательная зависимость живых организмов от факторов внешней среды существенных для самосохранения и саморазвития, источник активности живых систем, побуждение и цель их поведения в окружающем мире. Соответственно поведение мы определим как такую форму изнедеятельности, которая может изменить вероятность и продолжительность контакта с внешним объектом, способным удовлетворить имеющуюся у организма потребность.»
П. В. Симонов. Эмоциональный мозг«Мотивация представляет второй этап организации целенаправленного поведения по сравнению с актуализацией потребности (рис. 4), ее можно рассматривать как «опредмеченную потребность». Не существует мотивации без потребностей, но вполне возможно встретить потребность, не ставшую мотивацией. Так, человек может испытывать острейшую потребность в витаминах и не быть мотивированным, поскольку он не знает о причине своего состояния. Собака, лишенная коры больших полушарий головного мозга, под влиянием голода (потребности в пище) приходит в состояние сильнейшего двигательного возбуждения. Тем не менее говорить о пищевой мотивации здесь нельзя, поскольку собака не прикасается к пище, лежащей у нее под ногами. Итак, мотивация есть физиологический механизм активирования хранящихся в памяти следов (энграмм) тех внешних объектов, которые способны удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые способны привести к ее удовлетворению.» Там же
Мне кажется, потребности ВСЕГДА результативны, тогда как мотивации могут быть направлены и на инициацию и поддержание процесса как «динамического» средства достижения результата. Так, например, игра удовлетворяет потребность в вооружении (приобретении нового навыка). Чем дольше, сложнее и разнообразнее игра, тем выше шанс на успешное закрепление развиваемого игрой навыка, которое есть конкретный результат, придающий смысл этой деятельности.
Итак, это мои предпосылки. Теперь конкретно о Логике.
Полагаю, сила мышления (в биологически обусловленном аспекте, без учёта тренировок) – это интегральный показатель, зависящий от множества параметров.
Как мне кажется, в качестве таких параметров можно выделить:
– скорость мышления
– объём оперативной памяти (как много информации за один «присест» способен обработать человек)
– «цепкость» оперативной памяти (как долго в ней удерживается порция обрабатываемой информации прежде чем «выскочить» из головы, забыться)
– качество работы «навигационного» аппарата, занимающегося поиском значимой для решения вопроса информации в памяти
– степень лёгкости вербализации процесса и результатов умственной деятельности. Размышляя о третьей Логике, Афанасьев пишет об этом параметре, но ниже я рассмотрю вариант, согласно которому он может быть напрямую связан с другими указанными параметрами.Всё ли, на Ваш взгляд, я перечислил? Или не учёл что-то ещё, столь же важное?
Полагаю, что по скорости мышления отмеченная Афанасьевым «тугодумность» первой Логики – не результат врождённо низкой скорости мышления. Далее отдельным блоком предоставлю на анализ подробную рефлексию над собственным мышлением, а пока отдельно отмечу вот какое самонаблюдение (даже если у меня и третья Логика, всё-таки допускаю, что в этом я могу быть схожим с обладателями первой).
Свои представления о мире я «по умолчанию» стремлюсь упорядочить в стройную и ясную систему, и при этом мне важно, чтобы она не оказалась ошибочной. Чем ближе моя картина мира к вышеописанному идеалу, тем комфортнее я себя чувствую. Однако требование истинности превышает по значимости требование системности, поэтому факты, разрушающие прежде созданную систему, принимаются мной даже ценой её обрушения, влекущего необходимость строить «с нуля». Поэтому поступившая в мозг информация, имеющая потенциал изменить прежде сложившуюся систему взглядов, начинает «на автомате» сопоставляться мозгом если не со всей системой целиком, то, по крайней мере, с узловыми её точками. А это – даже при высокой скорости мышлении – понятно, удлиняет время обработки новой информации. Полагаю, для обладателей второй Логики системность и полнота их представлений о мире несколько менее важны, поэтому, не теряя время на такое скрупулёзное сличение, они сполна используют подаренные им природой преимущества в скорости мышления и выглядят соображающими, в среднем, куда быстрее, чем первые Логики.Что касается низкостоящей Логики, то в обоих её случаях «подножку» ей может подставить, по-видимому недостаток то ли в объёме оперативной памяти, то ли в цепкости, то ли и в том, и в другом. Иными словами, высока вероятность следующего сбоя в работе низкой Логики: её обладатель успешно и корректно проанализировал несколько блоков имеющей отношение к делу информации. Допустим, в каждом из них не нашлось противоречий. Однако в силу того, что анализировались эти блоки не одновременно (ибо «не вместились» в оперативной памяти аналитика или, пока один обрабатывался, другой успел «выпасть»), он не регистрирует имеющееся между ними противоречие. В то же время высокий Логик успешно охватывает оба блока в едином мыслительном акте, что позволяет ему сразу же найти противоречие.
Понятно, что, даже если вышесказанные мной соображения верны, для низкого Логика это не приговор. Проведение более тщательного, кропотливого анализа с дополнительной разбивкой данных на блоки в других комбинациях и ему даёт возможность всё-таки выявить противоречие. Не с этим ли связана повышенная «въедливость» мыслительной работы третьих Логиков? Правда, тогда того же стоило бы ожидать и от четвёртых, но Афанасьев, напротив, отмечает у них скорейшее стремление к результату.
Качество навигации отчасти обусловлено степенью системности представлений о мире, но не только. Есть люди, которые легче извлекают из памяти самый широкий спектр сведений, которые могут пригодиться в решении вопроса, есть, которые тяжелее. По-видимому, тут имеет значение преобладание работы неокортекса, ориентированного на сигналы с высокой вероятностью подкрепления, либо гиппокампа, ориентированного на сигналы с низкой вероятностью подкрепления (см. всё ту же книгу Симонова). В последнем случае, насколько я понимаю, мозг привлекает информацию из памяти более «творчески», нестандартно.
В стабильной и предсказуемой обстановке это может быть излишеством, зато повышает шансы сориентироваться в новых условиях. Не уверен, что это всё зависит от положения афанасьевской Логики, хотя, возможно, ошибаюсь. Мне кажется, могут быть и высокие, и низкие Логики, как с трудом выходящие за рамки строго «по теме» очерченного набора фактов, так и привлекающие к решению вопроса широчайший спектр, казалось бы, побочных ассоциаций, которые, однако, могут пригодиться.
Уровень способности формулировать собственные мысли, возможно, является (хотя бы отчасти) не самостоятельным параметром, а зависящим от перечисленных других. Так, для того, чтобы подобрать для нуждающегося в словесном выражении понятия максимально точное слово, нужно как можно полнее удерживать в памяти все его значимые аспекты, иначе велик шанс остановиться на слове, выражающем близкое по смыслу, но всё же другое понятие. Ясное дело, что такая неточность в выражении мысли делает речь менее внятной по смыслу.